Максим Калашников: «Когда Джон Байден отпустил Российской Федерации 15 лет жизни, он был абсолютно прав»

Координатор Движения «Народный Собор» Артём Перевощиков взял интервью у известного писателя-футуриста, блогера, Почётного координатора Движения «Народный Собор» Максима Калашникова.

А.П.: Скажите, как вы оцениваете нынешнее положение дел в России?

М.К.: Россию нам только еще предстоит построить. Страна, о которой мы сейчас говорим, называется Российская Федерация, и давайте называть ее только так. Что до положения дел, то у нас построена классическая сырьевая деградационная модель. Мы угасаем, мы лишились того, что давало нам место в будущем. Советский Союз, как к нему не относись, построил высокоразвитую промышленность. Мы находились на среднеевропейском уровне по качеству жизни. У нас были очень развитые сектора промышленности пятого уклада, мы создавали уже шестой уклад. За это время так называемой российской независимости и рыночных реформ был поломан развивавшийся пятый уклад, а зародыши шестого были уничтожены и мы опустились в реалии сырьевой, низкотехнологичной экономики. Сейчас Российская Федерация подошла к самому концу этого либерального эксперимента. Мы имеем дело с третьим кругом последствий развала Советского Союза, например, с демографическим кризисом: из-за падения рождаемости в 90-е годы у нас мало молодежи. Идет массовый выход на людей пенсию, а новых работников нет. Это грозит банкротством пенсионной системы, увеличением фискальной нагрузки на производителя, на бизнес. Кроме того, мы имеем совершенно изношенную инфраструктуру, давно не обновлявшуюся. А в-третьих, мы имеем совершенно мародерскую элиту, которая выносит из страны миллиарды долларов или тратит их на всякую ерунду, которая ворует, пилит средства и т.д., элиту, которая работает на разрушение уже не только страны, а на разрушение самого народа.

Я думаю, что когда в прошлом году вице-президент США Джон Байден отпустил Российской Федерации 15 лет жизни, то был абсолютно прав. Мы тоже рассчитали, что РФ не перешагнет за 2025 год, она рассыплется, сколлапсирует. Но сейчас появились основания предполагать, что это случится намного раньше – идет мировой системный кризис, это кризис капитализма, нам надо создавать будущее уже некапиталистическое, другой вопрос, в какой форме. На Западе этот поиск идет, а у нас здесь болото, некое такое сырьевое захолустье. Второй страшный удар кризиса мы ожидаем в середине 2010-х годов, потом произойдет не менее драматичный переход на новый технологический уклад. И РФ может не перейти, она просто не выдержит.

А.П.: Вы полагаете, будет вторая волна кризиса?

М.К.: И третья будет и четвертая. Этот кризис, что пришел, он пришел на десятки лет. Это кризис перехода от одной фазы к другой. Капитализм умирает. Некоторые говорят: «Ой, про смерть капитализма, коммунисты еще когда говорили!» Так вот: коммунисты говорили правильно, но они в начале ХХ века не учли одного: что создание СССР подарит капитализму еще век жизни. Советский Союз заставил капитализм измениться и ввести многие элементы социализма у себя. Большую часть двадцатого века мы имели на Западе некий такой социалистический, социально-ориентированный капитализм. Чистый же капитализм демонтирует социальное государство, и чистый капитализм быстро приходит к кризису, это очень неустойчивый строй. Он очень быстро исчерпал свои возможности. В начале XX века капитализму было, куда расширяться, а сейчас расширятся некуда. Все, освоены последние территории, не охваченные капитализмом. Даже в дешевых странах Азии самые отдаленные районы уже освоены, туда уже все, все, что можно, вынесено, т.е. дальнейшее снижение издержек невозможно.

А дальнейшее развитие технологий убивает капитализм. Я люблю приводить пример того, как парусный океанский корабль, огнестрельное оружие, печатный станок убили феодализм – не может у герцогов, графов, бояр быть железных дорог. Новые технологии будут теми самыми «железными дорогами», несовместимыми с капитализмом, дальше будет некий иной строй. Он может быть восходящим – светлым, соборным, русским, а может быть нисходящим – в виде мрачной диктатуры меньшинства над большинством, постдемократии. Этакий кастовый рабовладельческий строй: элита и подчиненное ей большинство, не думающее и бесправное, разделенное на сорта.

А.П.: Мне кажется, мы его кое-где уже видим.

М.К.: Да, мы его уже видим. Но я сторонник русского варианта общества будущего, мы его называем Нейросоцем. Т.е. общество действительно соборное, построенное по образцу сети нейронов в головном мозге. Это демократия нового поколения, которая, кстати говоря, может совмещаться с очень сильной центральной властью, с сильным местным самоуправлением без промежуточных звеньев – губернаторов, президентов автономных республик. Это действительно подлинная демократия внизу, основанная на применении трудосберегающих, ресурсосберегающих технологий шестого и последующих укладов. Граждане такого государства действительно получат огромное количество свободного времени за счет новых технологий, позволяющих все делать быстро с наименьшими затратами труда и ресурсов. Это как в древних Афинах: граждане были свободны потому, что за них семь рабов работали, а здесь будут работать новые технологии. Можно будет развиваться гармонично: учится, заниматься спортом, читать книги и участвовать в жизни общества. Это будет такой Нейромир.

А.П.: И что с ними делать, воспитывать или высылать куда-то?

М.К.: Очевидно, что будут некие социальные механизмы и будет просто стыдно идти развлекаться. Будут моральные сильные ограничители. Вспомните 30-е годы – прожигать жизнь было некогда, и это считалось очень постыдным. Куда рвалась молодежь? В стране существовало более 400 планерных клубов и люди бежали спортом заниматься, с парашютом прыгали, книги читали. Была создана соответствующая атмосфера в стране. Если создать соответствующую атмосферу, то основная масса будет себя вести нужным образом. Верхи задают волю к развитию. Если дети элиты служат в армии (а если вспомнить, то два сына Сталина служили в армии – один летчик, а другой артиллерист, сын Лаврентия Берии – Серго – был очень талантливым конструктором зенитно-ракетных систем), то и у людей будет соответствующее поведение. А если верхи разлагаются, то и низы тоже.

Я считаю, что миллионы русских соскучились по созидательному труду. Группа субпассионариев конечно будет существовать, но она будет вынуждена подчиняться общим правилам, которые будет задавать большинство. Потому что, если люди не захотят жить так, то будет рабовладельческое общество. В котором господа скажут «Зачем нам такая толпа, которая только развлекается? Как работники они не нужны, как простые потребители тоже, это просто лишнее население». И лишних уничтожат. Будет либо крещение водой или крещение огнем, как пела группа «Ария». Мир будущего будет жестоким. XXI век видится мне не менее кровавым, чем двадцатый, судя по тем конфликтам, которые сейчас закладываются. Мы сейчас живем в тех же иллюзиях, что и люди начала двадцатого века. В XX веке до 1914 года люди думали, что впереди счастье, сказка. Большие войны невозможны, потому что огромный рынок оплел всю Землю, а соревнование ушло в область экономики и науки. Это было написано в книге Нормана Энжела, которая вышла в 1913 году. А потом грянула фактически тридцатилетняя Мировая война (я не склонен делить ее на две войны? как это принято). Сейчас люди питают новые иллюзии – мол, кошмарный советский тоталитаризм пал, больше нет поводов для войн. Коммунизм пал, а вот то, что пришло вместо коммунизма – это действительно страшно.

А.П.: Давайте вернемся к современности, какие три главные проблемы Российской Федерации вы бы выделили?

М.К.: Первое – проблема элиты. Эту элиту надо утилизировать, она должна быть заменена на здоровую. Эта «элита» – коррупционно-сырьевое боярство, она должна быть ликвидирована, а ее богатство изъято, но не для того, чтобы поделить, а чтобы инвестировать. Это огромный резерв средств для рывка. Должна придти здоровая элита, национально-ориентированная, инновационная. Старая «элита» готова сидеть до тех пор, пока РФ не развалится и сосать из нее соки до последнего. Это первая страшная проблема.

Второе – еще никогда у русских не было такой тяжелой демографической ситуации. У нас с 2013 года новых пенсионеров будет больше, чем вступающей в жизнь молодежи. Т.е. у нас очень мала доля молодого населения, пассионарного, главного двигателя спасения, национальной революции. В 1989 году в РФСФР было 34 миллиона жителей от 15 до 34 лет, в 2017 по разным подсчетам в РФ будет 15-17 миллионов, т.е. вдвое меньше. Если вычесть из этого числа северокавказскую молодежь, то обстановка для русских получится куда более удручающей. Женщин детородного возраста будет на 4 миллиона меньше. Сложится громадная масса стариков и очень мало молодежи. Нужна программа прыжка через эту демографическую пропасть, необходим ввоз сюда всех уцелевших русских, применение трудосберегающих технологий.

Третья проблема – бесхребетность русского народа, надлом его духа. Очень большое количество людей ни во что не верят. Миллионы считают, что все плохо, но ничего делать не хотят. Они не хотят выходить на митинги, они не хотят элементарно самоорганизовываться, они спиваются и смотрят телевизор и в штыки встречают любую попытку что-то сделать. Такая обывательская пассивность. Русские потеряли свой национальный дух. Это третья проблема – русские не хотят самоорганизоваться.

А.П.: На ваш взгляд проблема коррупции решаема?

М.К.: Решаема. Решаема так же, как и проблема преступности. После войны преступность подавили очень быстро. В 90-е годы братки делали, что хотели. Но и их поставили на место. Тому, кто утверждает, что коррупция неуничтожима, можно плюнуть в лицо. Это оправдание власти и мародерской «элиты». Существует много технологий подавления коррупции, их лучше всего применять системно. Может быть, какая-то коррупция все равно останется, но она будет очень ограниченная. Не будет отпила средств по 30 процентов от каждой расходной статьи бюджета.

А.П.: Какими методами можно победить коррупцию?

М.К.: Самыми разнообразными. Нельзя назвать только один какой-то метод. С одной стороны, это развитие самоуправления. Когда люди берут под контроль низовых чиновников у себя в районе, там резко падает воровство. Нужна новая советская власть или земщина, как это называлось до Революции.

Борьба с коррупцией сверху – это применение новых организационных систем управления. Есть системы, позволяющие точно определить, где берутся взятки. На самом деле, в двух словах рассказать это невозможно. Необходим контроль над чиновниками с помощью информационных технологий. Кроме того, есть принятая на Западе практика – широкая система конфискации собственности коррупционеров. Она там применяется. Не применяется только здесь, хотя все говорят про «жестокую чекистскую диктатуру». Правительство Берлускони, например, конфискует миллиардами евро, а у нас почти ничего не конфискуется.

На Западе, если у человека его расходы превышают доходы, то начинается антикоррупционное расследование, причем бремя доказательства того, что эти доходы законны, ложится не на государство, а на обвиняемого. Т.е. действует презумпция виновности. В систему борьбы с коррупцией входит и система поощрения, если чиновник хорошо выполняет свои обязанности, то он должен легально стать богатым.

Существуют системы управления, позволяющие радикально сократить государственный аппарат. Не нужно столько чиновников. Эти технологии здесь не применяются, потому что аппарат не хочет себя сокращать. Значит, нужна некая сила, стоящая над государством, параллельное управление, почему мы и говорим о новой опричнине. Само государство не очистится. Медведев и Путин могут говорить об этом сколько угодно, но они не смогут с этим справиться, не имея параллельной системы управления. А сам чиновничий аппарат сокращать себя не будет, для него это смерть.

Замена бюрократов на делократов – это тоже одна из технологий. Суть в том, что человека назначают на пост с конкретным временным рубежом и задачей, которую он должен выполнить. Выполнил задачу – получи награду. А не так, что чиновник сидит, занимаешь место и изображает деятельность. Есть старая истина: когда создаешь структуру по борьбе с наркотиками, то расцветает наркомафия. Потому что структуре надо оправдывать свое право на существование. Бюрократия заинтересована, чтобы проблема не решалась.

Таким образом, борьба с коррупцией – это система разных методов. Но в рамках современной политической системы Российской Федерации решение проблемы коррупции невозможно.

А.П.: Новая опричнина — как она будет выглядеть?

М.К.: Само государство не очистится. Мы знаем, что простое введение честных выборов ничего не решит, поскольку на выборах все решит денежный мешок. Те, кто наворовал, останутся при своих мешках, потому как купят суды, прокуратуру. Эти люди, если провести свободные выборы, купят избиркомы и снова будут править нами. И они опять поведут дело к диктатуре.

Новая опричнина – это диктатура честных людей, надгосударственное управление, отбор в которое будет производиться по антикоррупционным технологиям, которые мы уже называли. Причем отбор будет производить не один человек по своему произволу, а коллективный орган, действующий по принципу Георгиевской Думы – мы честные и отбираем таких же, как мы. Эти люди будут надзирать над государственным аппаратом, пресекать случаи коррупции, готовить кадры, которые встраиваются в суды, в прокуратуру, в управление, они станут альтернативным центром научно-технического развития, у них будет своя система для обеспечения безопасности. Опричнина – временный механизм. Выполняя свою задачу, она растворится в государстве, постепенно заменив собой прежнее коррумпированное чиновничество. А без опричнины невозможно ничего будет сделать, потому что сохранение прежней системы – смерть; введение свободных выборов с раздроблением РФ на несколько русских республик, как некоторые рекомендуют – это тоже смерть.

А.П.: Каким вы видите будущее мира? На кого стоит ориентироваться Российской Федерации в своей политике?

М.К.: Ориентироваться не на кого. Нынешняя Российская Федерация для всех добыча, она потенциальная добыча для китайцев, потенциальная добыча для мусульман, она потенциальная добыча для США и Европы. На нас все смотрят, как на кусок мяса. Ситуация как у козлика, который сидит и думает: лиса меня сожрет, волк или медведь. Мы, русские, потеряли у всех уважение, а раньше нас хотя и не любили, но боялись и уважали. Но у нас судьба, наверно, такая, нас никто никогда не будет любить – ни Запад, ни Восток.

Для того, чтобы вести свою внешнюю политику надо быть силой, иметь свои национальные интересы и им следовать, иметь свою промышленность, сильную армию. Нам говорят, что можно лавировать между разными центрами силы, это верно до определенного момента. Но даже для этого надо стать в политике субъектом, а не объектом, как нынешняя Российская Федерация. Она делает только то, что ей позволяют сделать. Даже победу над Грузией нам позволили одержать. Нам не оказали серьезного противодействия: не перестали давать визы США и Европа, не были заморожены контракты, не были введены санкции.

В политике если ты будешь сильным, то с тобой будут считаться. Если в России будет сильная национально-ориентированная элита, инновационная и промышленно-ориентированная, то можно будет выстроить полезные мосты, например, с Германией, Индией (нам с ней нечего делить), с Латинской Америкой, с Китаем. А вот с англосаксами мы всегда будем противниками. Кем бы мы ни были – СССР или Российской Империей, со Штатами мы будем геополитическими противниками. У нас слишком разные устремления. Истинными нашими союзниками они никогда не были и не будут.

У меня еще есть надежда, что если здесь у нас начнется национальный подъем, что если здесь появится страна футурополисов – городов будущего, основанных на новых научных достижениях, то мы с Запада, из умирающей Европы, привлечем к себе немцев, западных славян.

А.П.: Раз уж речь зашла о научных достижениях и футурополисах, скажите, вы видите перспективы проекта в Сколково?

М.К.: Никакой Кремниевой долины там не получится. Сколково – это симулякр, неумелая попытка повторить во внешних формах то, что было тридцать-сорок лет назад. Сколково не строится рядом с сильным университетом или с промышленными высокотехнологичными центрами. Просто нашли место и теперь думают, чем его набить. Центр в Сколково превратится в центр по откачке интеллектуального сырья на Запад: там просто будут представительства корпораций, и они будут выкачивать отсюда все технологии. Я думаю, что Сколково останется в истории как Вавилонская башня, как корабль «Густав Ваза» (он был построен в XVII веке в Швеции так неумело, с узким корпусом и высокими надстройками, что после первого же залпа опрокинулся и затонул), как Великая китайская стена. В общем, Сколково скоро станет таким же нарицательным ругательным словом. Проект провалится, надо было все делать совершено иначе.

Обычно наукоград имеет свою специализацию – ядерные технологии, биотехнологические исследования. Во Франции есть Футуроскоп – там занимаются мультимедиа-технологиями. А на чем будет специализироваться Сколково? Как обозначил Медведев, там будут заниматься спутниками, ядерными исследованиями, информационными технологиями. Видимо, атомный реактор разместят то ли в погребе, то ли в коттедже. Не может наукоград специализироваться по разным направлениям. Сколково просто построили, ляпнули, а теперь думают, чем бы его наполнить. Вот что страшно.

А.П.: Спасибо Вам за интервью.