Модернизация или перестройка номер два? (часть 2)
Кто и как собирается модернизировать Россию?
II. Кто и как собирается модернизировать Россию?
В первой части статьи мы обсудили три типа модернизации и наиболее подробно обсудили третий тип, реализация которого может сопровождаться цивилизационными изменениями. Их оценка – «прогрессивны» они или нет – зависит от идеологической (точнее, цивилизационной) позиции «оценщика». Либо от того, «на какой стороне баррикад» находится оценщик. А баррикады все выше, и видны все четче. И тогда то, что для О. Попова и С. Кургиняна является злом (например, расчленение Советского Союза и Югославии), то для П. Подрабинека и Н. Соколова является добром. По этим же (или близким) причинам совершенно противоположные оценки даются горбачевской перестройке, и гайдаро-чубайсовским реформам 90-х годов ХХ века.
Автор настоящей статьи полагает, что России нужна такая модернизация, которая включает в себя не только инновации и ускорение технологического прогресса, но и преобразования в экономической системе, в системе управления наукой, образованием, экономикой, а также в социальной структуре общества. Цель и направленность этих преобразований – ликвидация экономического, социального, культурного и политического фундамента, на котором за последние два десятилетия формировалось, а сегодня уже самовоспроизводится общество «апартеида», состоящее из 5% процентов «власть и доллар имущих» и 95% «неприспособившихся неудачливых совков». Более того, без изменений в структуре российского общества, без ликвидации гиганского социального расслоения, без устранения огромной пропасти и отчуждения между властью и народом – модернизация, даже чисто экономическая, в России невозможна.
Увы, это действительно так… Вот уже 10 лет «текут» из Сибири по России газо- и нефтедоллары. Однако, потерявши несколько процентов в Москве (реже в Питере) на постройку особняков для «удачливых» бизнесменов, на покупку мерседесов и джипов для городских и федеральных чиновников и на постройку нескольких бутиков для рублевской плесени, они утекают за пределы России и оседают в западных банках. Вот уже несколько лет, сначала Путин, а теперь Медведев объявляют то о модернизации медицинской системы, то о покрытии дорогами всей нашей необъятной Родины, то об обеспечении в ближайшие годы всех собственным жильем. Но проходит год-другой, и никто уже не вспоминает о великих планах по модернизации той или иной отрасли народного хозяйства. А деньги, отведенные на гигантские проекты, где они? Да все там же, в оффшорах и банках Запада. А какова реакция высшей законодательной власти – Государственной Думы и Федерального Собрания на невыполнение высшими лицами в государстве своих обещаний? Где запросы в Думе?
Последние 1,5 года по всем СМИ идут сообщения о создании русской «кремниевой долины» в самом ближнем Подмосковье, в Сколково, куда собираются пригласить «пару-другую» Нобелевских лауреатов. О том, как видят руководители будущее Сколково можно судить по высказываниям вице-президента фонда по образованию и научным исследованиям Олега Алексеева в интервью, данном им газете «Известия». На вопрос о том, удалось ли организаторам Сколково убедить российскую научную общественность, Алексеев отвечает: «…мне до всей научной общественности особого дела нет». А почему нет? Да потому, что «…эти (научно-исследовательские институты – прим. авт.) в основном ориентированы на фундаментальные исследования, так что выходить из них будут в большей степени теоретики, чем практики. Поэтому и нужно создать еще третий тип университетов – проектно-технологический, инженерный. На основе которого будут формироваться компании, готовые бизнесы». Вот так. Никакой науки (на языке Алексеева – «теоретики»), только практики, то бишь, «готовые бизнесы». Так зачем тогда нужны Нобелиаты? Ответа внятного не дается, но ясно – для рекламы.
Что же касается целей и задач Сколково, то об этом хорошо сказал академик С.Ю. Глазьев: «Пока это скорее выглядит как проект по привлечению лучших умов для работы на иностранных заказчиков за счет российского бюджета. От того, что эти умы не будут покидать страну и работать на иностранных конкурентов за счет российских налогоплательщиков, ничего принципиально не изменится».
Фактически, это очередная ступень неоколониализма, соответствующая современному технологическому укладу, когда к эспорту сырья и к вывозу капитала прибавляется эксплуатация «туземных» научных работников и вывоз из колонии производимых ими научно-технических знаний. Туземный же «менеджмент», с которым западные колонизаторы вынуждены делиться прибылью, является не чем иным, как компрадорской буржуазией, которая изначально, с 90-х годов прошлого века, ориентирована не на создание национальной иновационной экономики, а на разграбление страны и на вывоз за границу капиталов. Такой временно проживающий в России «русский» предприниматель не имеет никаких мотиваций для проведения в России иной, чем выгодной для западных компаний «догоняющей» модернизации, обрекающей Россию на вечное технологическое отставание от стран «золотого миллиарда».
Для разрыва этого порочного круга в России необходима «опережающая» модернизация, содействовать которой не станет ни один западный университет, ни одна западная компания. Даже внутри своей страны западные компании не делятся не только перспективными разработками, но и идеями, имеющими шанс быть реализоваными в конкурентоспособный продукт или технологию.
III. Технические аспекты модернизации
Что же касается действительно модернизациии, то она давно и успешно проводится, причем в странах, принадлежащих разным цивилизациям. И не только в странах «золотого миллиарда», но и в странах бывшего третьего мира, как Южная Корея и КНР. Здесь важно заметить, что законы технологической модернизации всеобщи и их проведение может быть успешным без потери страной своей национальной идентичности.
Основой модернизации является соблюдение научно-производственного цикла, что требует хорошо развитой производственной инфраструктуры. Сначала относительно небольшие суммы денег вкладываются в т.н. поисковые (обычно на фундаментальном уровне) работы, где выясняется возможность реализации той или иной технической идеи. Затем несколько большие суммы вкладываются в НИР (научно-исследовательскую работу), где проводятся экспериментальные работы, а будущий прибор (или технология) доводится до экспериментального образца. Существенно большие суммы и ресурсы вкладываются в опытно-конструкторские работы, где проводится разработка прибора (технологии) и создается опытный образец, имеющий все предъявляемые к нему технические характеристики и параметры. И лишь затем проект идет в массовое производство, куда и вкладываются основные инвестиции.
Заметим, что лишь малая доля (несколько процентов) из технических идей, изучаемых на стадии «проверки концепции», достигает стадии производства. Поэтому, вероятность неуспеха проекта на одной из стадий научно-технологического цикла весьма велика. И потому кто-то должен компенсировать затраты на НИР и НИОКР. Например, в США в каждой большой компании есть специальный фонд НИР, достигающий до 10% от общих годовых затрат. Проведение поисковых работ весьма активно стимулируется государством, которое оплачивает их через различные фонды. В тех же США им является Национальный Фонд по науке (NSF); есть подобные фонды при министерстве энергетики, обороны; есть специальные федеральные фонды для финансирования научных разработок в маленьких начинающих (startup) фирмах.
Ничего близкого к этому в России нет. А что есть? Есть Сколково. Но разве оно не может стать «русской кремниевой долиной»? Не может. По крайней мере, сегодня: ведь то, что в Сколково строится и, главное, что планируется (см. выше), никакого отношения к американской «кремниевой долине» не имеет. И не только потому, что технопарки «на пустом месте», без инфраструктуры, научной базы и технологической предистории и т.д. не создаются. Дело в том, что таких «долин» в США десятки и все они включены в одну общую национальную «сеть», сотканную из технологических, образовательных, научных, производственных и финансовой центров и структур, включая государственные. Практически в каждом штате есть одна, а то две «зоны» передовых технологий. Только в одном небольшом по размерам штате Массачусетсе, где автору пришлось проработать более двух десятилетий, есть одна большая «технологическая зона», длиной более 60 км, размещенная вдоль кольцевой дороги вокруг Бостона. В этой зоне размещены научные и производственные компании, разрабатывающие сложное и дорогостоящее оборудование, используемое главным образом для производства полупроводниковых чипов. И там же находятся сотни (!) небольших компаний по производству всех узлов и компонентов, необходимых для производства оборудования. В получасе езды от кольцевой дороги, в самом Бостоне и его пригородах расположены несколько университетов, имеющих отличную научую, технологическую и инженерную школу. Среди них всемирно известные Массачусетский технологический институт (MIT), Гарвардский университет, Бостонский университет, Университет Тафта.
Вот какая должна быть «инфраструктура», что бы страна из сырьевого придатка перешла в ранг ведущих (а не ведомых!) технологических держав.
IV. С чего начать?
Все это применимо к России. Но для «опережающей» модернизации (а не для догоняющей и, тем более, показушной) требуется, как минимум, смена нынешней элиты – циничной, корумпированной, ориентированной на Запад, разделяющей антихристианские установки и мораль, в числе которых стяжательство, культ денег, гедонизм и ничем не ограниченное потребление. Элиты, рассматривающей Россию, не как свое Отечество, с которым его связывает Общая Судьба, а как оккупированную им и ему подобными «эту страну», в которой ей, элите, не повезло родиться, и которую она рассматривает лишь как источник собственного обогащения. Элиту, не способную к самоограничению и подвижничеству, без которых модернизация в России невозможна.
И второе: России, для проведения модернизации русским людям нужна нематериальная Большая Идея, Общая Цель и Общее Дело, которые стали бы основой творческого и трудового энтузиазма и мотивации для подавляющего большинства населения России. Такой Идеей, таким Делом не может стать призыв «Догнать и перегнать Запад». Так же, как и призывы сделать российскую экономику конкурентоспособной, ибо Общая Цель должна освящаться традицией, корениться в национальном историческом сознании. А призыв «повысить прибыльность производства» никак не вписывается в русскую традицию, в русские ценности. Гораздо ближе к ней верещагинское «За державу обидно!»…
Именно опора на национальные традиции и ценности определила успех модернизаций в «капиталистической» авторитарной Южной Корее и в коммунистическом «тоталитарном» Китае, где не случайно до сих пор чтут память не только Мао, но и Сталина, успешно, хотя и специфическими методами, осуществившего модернизацию в 30-х годах и восстановившего страну в 40-х и начале 50-х… Мое поколение не забыло эти годы. И не только потому, что тогда «мы были молодыми»….
Олег Алексеевич Попов
Кандидат физико-математических наук,
Координатор движения «Народный Собор»