Традиции Русской государственности (продолжение)

Идти против своей природы и традиций – дело заранее обречённое на провал

Часть третья. Этатизм и патернализм

Этатизм, в своём классическом понимании, заключается в преобладании идеи государственной власти над частной жизнью человека и гражданским обществом. В этом мировоззрении можно выделить как политическую направленность, заключающуюся в процессе активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни, так и экономический компонент, который сводится к государственному регулированию экономики. Наверно процесс формирования подобной модели государственного управления был неизбежен в России – русский этнос формировался в постоянном окружении врагов, а двести лет раздробленности и татарского ига начисто разрушили всю государственность. Властям, уже Московского княжества, приходилось создавать государство заново, постоянно мобилизуя для этих целей все народные силы, ведь, по сути, вопрос стоял в выживании, причём как государства, так и народа, а в подобных условиях никакие меры не кажутся чрезмерными. К тому же недавняя история показывала правителям той эпохи весь ужас хаоса и раздробленности государства. Да и для народа государство становилось единственной гарантией защиты и оплотом стабильности. Не последнюю роль сыграла, на мой взгляд, и коллективистическая направленность нашей культуры, в которой индивид всегда отдавал приоритет общинным и семейным интересам над своими личными.

С другой стороны в обществе всегда присутствовала мечта о воле, которая в силу свойственных нашему характеру крайностей принимала форму ничем не ограниченной свободы. Так складывались две доминанты мировоззрения России, два антагонистических полюса: приверженность идеям государственности и порядка с одной стороны и тяга к анархической вольнице с другой.

Конечно, демон анархии не раз вырывался из своей мрачной темницы, проявляясь через периоды смут, безвластия и гражданской войны, раз за разом, принося не вольность народу, а торжество беспредела, разорения и упадка страны. И каждый раз народ, убедившись во всей гибельности этого пути, выбирал сторону государственности, как единственную форму жизни русского народа. Так Смутное время закончилось Земским собором 1613 года. На нём был выбран новый самодержец, а февральская революция и период правления Временного правительства, успевшего в кратчайшие сроки развалить государство, экономику, армию и камня на камне не оставившим от социального порядка – Октябрьским переворотом и приходом к власти большевиков, которые выступали с позиций пусть и пролетарского, но сильного государства.

Ярко выраженная государственность нашей власти была при этом и довольно сильно персонифицированной, так как все её проявления, успехи и неудачи, традиционно связываются с действиями правителя. Сам же правитель при этом был во многом как бы над законом, так как на его действия не накладывалось никаких ограничений, кроме продиктованных религией и традицией требований к его фигуре. Уже начиная с древних времён, политика в России как бы определялась волей государя, и народ видел в этом его естественное право. В одном из самых ранних и выдающихся произведений древнерусской литературы, «Слове о Законе и Благодати» написанной Митрополитом Киевским Илларионом, где-то между 1037-1050 годов, подчеркивается что милосердие, или наоборот царский гнев выше каких-либо законных оснований. Крайне показателен и уже более поздний пример XVI-го века, найти его можно в переписке двух непримиримых политических оппонентов – Андрея Курбского, которого иногда называют первым русским диссидентом, и царя Ивана Грозного. Как бы ни были различны их взгляды, и какими бы оскорблениями они не обменивались, поражает, насколько единодушны они в понимании концепции власти: над царём только Бог и критерии законности к нему неприменимы. Так же интересным является и то, что Иван Грозный, в ходе переписки сравнивает страну с продолжением своего тела и Курбский не возражает ему по этому поводу. Конечно, за прошедшие столетия воззрение на власть сильно изменилось, но исключительные права государства и правителя сохранились. Впрочем, и как слабое применение к его действиям критериев законности, когда поступки власти были в конечном итоге направлены на благо страны и народа.

Ещё одно особое место в устройстве Российского государства занимали патерналистские отношения народа и власти. Само понятие патернализм является одним из самых широких, в наиболее общем виде оно означает покровительство и опеку и его проявления можно наблюдать почти в любой сфере общественных отношений. В сфере политики, и применительно к отношениям граждан и государства, патернализм можно определить как покровительственное отношение государства к своим гражданам. С другой стороны, патерналистские отношения предполагают убеждённость в том, что государство обязано заботиться о своём народе, обеспечивать удовлетворение его потребностей за государственный счет и принимать на себя все заботы о благоденствии граждан.

Помимо всего прочего патернализм предполагает в своём роде перенос детско-родительских отношений, в их патриархальном виде, на политический процесс и взаимоотношений государства и общества, в котором государство, безусловно, выполнят отеческую функцию. Будучи наследием патриархальных взаимоотношений, патернализм, особенно в зарубежных работах, рассматривают как форму социально-политической организации общества противостоящей демократии и гражданскому обществу.

Полностью соответствующую условиям формирования патернализма ситуацию легко обнаружить и в русской истории: основатели «государственной школы»: К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев и Б.Н. Чичерин – выдвинули концепцию, в которой русскую и российскую общественную самобытность определил ряд исторических обстоятельств. К ним относились: трудная смена родовых отношений государственными; слабость частной собственности и неопределенность поземельных отношений князей и боярства; ускоренное геополитической напряженностью становление самодержавного государства, которое подавляло слабые сословия и общественные корпорации; «закрепощение сословий» в рамках «служилого государства» и постепенное их раскрепощение в результате европеизации. Поэтому вся русская история есть, по сути, история государственная и все перемены практически всегда исходили от верхов. И в силу этих особенностей государство также становилось главным распределителем всех материальных благ среди подданных и их основным протектором.

Особую роль патернализм приобрел в советское время, когда в условиях отсутствия частной собственности он достиг своего апогея. Источником любых благ выступало исключительно государство, оно полностью взяло на себя функцию обеспечения жизнедеятельности человека и распределения имущества внутри общества. Советское государство обеспечивало человека жильём, трудом, образованием и здравоохранением, но и практически полностью контролировало частную и общественную жизнь, занимая позицию строгого, но заботливого родителя. Ведь в СССР полностью отсутствовал такой социальный феномен как безработица, каждый имел надёжные гарантии получить необходимые для жизни условия, а военная мощь обеспечивала безопасность общества. Образцовый человек советской эпохи, был человеком государственным, демонстрирующим свою лояльность к режиму, но при этом во многом дистанцированный от процессов политического управления, да и вообще политики как таковой, процессы своеобразной приватизации человека и его эмансипация от государства начались только после перестройки^. Одновременно с этим советский строй был абсолютно этатистским, тотальным государством с крайне высокой степенью персонификации власти и даже вождизмом. Можно сказать, что именно в СССР традиции российской политики получили своё максимальное выражение, так как революционный запал Ленинской эпохи быстро сошёл на «нет», и государство вернулось на свой исторический путь, пусть и в духе гегелевской диалектики, когда теза и антитеза неминуемо порождают синтез.

Часть четвёртая. Сплав сакрального и отеческого

Другой немаловажной и абсолютно органично вписывающейся чертой традиционного российского государства является его восприятие через личность правителя – то есть персонификация власти. Феномен персонификации власти заключается в склонности приписывания процесса и результата функционирования властных институтов деятельности одного или группы политических субъектов, наделяя при этом и сам властный процесс человеческими качествами и характеристиками. Персонификация власти подразумевает восприятие власти не как политического института, а как конкретной личности, в которой власть нашла своё воплощение, а личные качества данной личности играют порою даже большее значение, чем процессы законотворчества, устройства и функционирования государства.

В российском менталитете роль личности во власти всегда имела ключевое значение. Для русских мыслителей, именно личность являлась тем краеугольным камнем, на котором происходит строительство государства. Возможно, что именно с присущей демократическому процессу деперсонификацией, и вообще нивелированием роли личности в политике, связанно столь негативное отношение к данной системе у ряда отечественных философов. К примеру, Н.А. Бердяев считал демократический режим неблагоприятным для появления сильных, ярких и творческих личностей, а А. Гурьев называл депутатов Государственной Думы, "выборными от народа служителями верховной власти самодержавного государя".

Будучи основным субъектом политического процесса, государь был в первую очередь символом нашего величия и выразителем коллективной воли своего народа. Именно это и обеспечивало веру в него наших соотечественников на протяжении многих столетий. Но сакральное самодержавие, перешедшее нам по наследству от Византии, неизбежно соединилось с более глубинным славянским восприятием власти через образ старейшины патриархального рода, главы семьи, коей и воспринимал себя наш народ. Смешение этих двух образов не только не породило противоречий, но и стало устойчивой традиций. Уже значительно позже она нашла своё несколько искажённое воплощение и в образе генеральных секретарей партии, которые всегда позиционировали себя не столько как народных, или более точно было бы сказать партийных избранников, сколько как народных отцов, глав большого семейства.

Несложно заметить, что традиционный русский путь всегда был безмерно далёк от либерально-демократического вертепа демагогов и торгашей, объявленного нынче единственно возможным и чуть ли не природным способом организации человеческого сообщества. Ещё в XVвеке русский народ отверг Новгородскую плутократию, предпочитая коммерческой выгоде жизнь в согласии со своим естеством, со своей истинной природой. Именно за это право, право быть самобытными и жить по своему, наши предки пролили целые океаны крови и пота, щедро оросив ими свою родную землю. Все попытки извратить наше государство, будь то петровская вестернизация, большевистский пролетарский марксизм, или же нынешняя демократизация, оборачивались трагедией, как для государства, так и народа, низвергая его в пучины национального бесчестия, унижения и разорения, голода и чудовищной нищеты, пусть и прикрытой подчас маской напыщенной роскоши элит. Да, наше государство всегда напоминало патриархальную общину, и даже став империей, мы сохранили дух семейности и родственной сопричастности, как в народе, так и во власти. В своих вождях и правителях мы видели не наёмных менеджеров, а символических отцов каждого нашего соотечественника. Всеобщее государство, которым и была Россия, было прямым продолжением родовой общины, укрепивший свой фундамент идеократией. Как и любой народ, коему судьба уготовила величие, мы знали простую истину – настоящая жизнь это не череда бытовых мелочей и мелочных эгоистичных интересов, настоящая жизнь народа открывается ему лишь при служении высшей, всеобщей цели. Именно следуя этим принципам, Россия и стала одной из самых великих империй, которые знало человечество.

Часть пятая. Выводы

И так, что есть традиционное русское государство? Это сильное, даже всепроникающее военно-национальное, а в какой-то степени даже священное государство, с сильным правителем во главе, которое контролирует все социальные, политические и экономические процессы, но при этом нежной, отеческой заботой окружившее свой народ, а его основой, его квинтэссенцией, является национальная идея. Но видим ли мы теперь хоть что-либо подобное, хоть слабый отголосок былого величия? Боюсь, что нет. Государство, возникшее на месте СССР отказалось заботиться о своём народе, бросило его на произвол судьбы, вместо мудрых отцов народа, выразителей его коллективной воли, мы получили вереницу деляг-временщиков, а наличие национальной идеи оказалось объявленным неконституционным. Печально это признавать, но современная Россия выстроена вопреки её историческим принципам государственности, а то, что не имеет опоры в своём прошлом, неминуемо обречено на гибель, но перед этим оно успеет пройти через уродливую форму гибрида.

Либеральные реформы с самого начала продемонстрировали свой волчий оскал народу и проводились они сознательно противоположно нашей культуре и истории. И это неудивительно, ведь западники всегда с презрением смотрели на нашу самобытность. В своём слепом преклонении перед Европой они бездумно копировали её социально-политические и экономические модели, даже не задумываясь, а приживётся ли столь чуждое на русской почве? Хотя, вполне возможно, что это их и не волновало… Как и следовало того ожидать, реформы не прижились, а люди стали только беднее и бесправнее. И народ инстинктивно чувствует то, что произошло глобальное предательство, все последствия которого становятся видны только сейчас: превращение государства из народного ангела-хранителя в мрачное царство беспредела, воровства и тотального бесчестья.

Отрекаясь от своей природы, под громогласные заявления либеральных демагогов о «возвращении на столбовую дорогу цивилизации», разбрасываясь землями и богатствами, мы сломали хребет собственной цивилизации, променяв имперскую судьбу и самобытность на уродливую химеру рынка развращения. Однако наш народ уже не раз преодолевал все обстоятельства, прекращая эру упадка и унижения, помогая России каждый раз вновь и вновь возрождаться в своей законной славе и величии. И я верю, всей душой и знаю, что не одинок в своей вере в то, что настанет тот светлый день, когда Русский орёл вновь расправит свои гордые крылья.

Михаил Беляев

Специально для «Народного Собора»