Уроки истории. Кто с мечом к нам придёт…

5 апреля 770 лет назад на Чудском озере произошло знаменитое Ледовое побоище.

О событии, о смысле и значении деяний святого князя Александра Невского – беседа с известным писателем-историком Почётным координатором движения "Народный Собор" Валерием ШАМБАРОВЫМ

– Многие поколения выросли на фильме «Александр Невский», Ледовое побоище проходят в школах, высших учебных заведениях. Но Вам приходилось более подробно касаться данного вопроса в некоторых своих работах…

– Да, мне довелось исследовать его в книге «От Киева до Москвы».

– Какие-то аспекты истории 1242 года могут быть актуальными для сегодняшнего дня?

– Вообще-то любые страницы прошлого в той или иной мере актуальны, а особенно страницы воинской славы России. Сопоставить их с эпохами эгоизма, развала и разворовывания всегда бывает полезно и поучительно. А войны с прибалтийскими крестоносцами дают нам весьма богатую информацию к размышлению. Ведь речь шла, как и сейчас, о выборе пути развития нашей страны, о таких явлениях, которые нынче мы назвали бы глобализмом и космополитизмом.

– Поясните, пожалуйста.

– Западная агрессия родилась отнюдь не в XX веке. Она активно разворачивалась и в эпоху Александра Невского. И уже в те времена она не ограничивалась чисто военными методами: дополнялась идеологией, пропагандистскими операциями, соблазнами «европейского образа жизни». Православная Византия клюнула, встала на путь западничества. А в итоге за сто лет великая империя совершенно развалилась и была оккупирована крестоносцами. Русь была недалека от этого. Западнические настроения были распространены среди знати. Прибалтика-то сперва зависела от русских, латыши и эстонцы платили им дань. Но полоцкие князья сами запустили в принадлежавшую им Латвию немецких проповедников, дозволили строить укреплённые селения. Культурные люди, почему бы не пустить? А когда опомнились, было уже поздно. Немцы одного за другим давили полоцких союзников и отбирали их владения.

– Но ведь кроме полоцких на Руси были другие князья?

– Совершенно верно, но они враждовали между собой. Были и такие, кто переходил на службу к чужеземцам, менял веру. Свои выгоды выискивали не только князья, но и бояре, купцы. Ещё за 14 лет до Ледового побоища, в 1228 году, князь Ярослав Всеволодович намеревался сокрушить крестоносцев, готовил большой поход в Прибалтику, уже собиралась армия, пришли многочисленные и прекрасно оснащённые владимиро-суздальские полки. Но неожиданно граждане Пскова закрыли перед князем ворота, обругали его со стен. А высший орган власти Новгорода демократическое вече вдруг постановило, что тоже не будет воевать с немцами, потребовало удалить владимирские полки. А следом за полками выгнали в шею самого князя. Ларчик открывался просто. В данное время богатые германские города создавали торговый и политический союз, Ганзу. Участием в эдакой «всемирной торговой организации» очень заинтересовались и русские толстосумы, прикидывали, какие барыши это сулит. Еще с 1227 года верхушка Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка вела в Риге тайные переговоры с немцами. Смоленск и Полоцк заключили договоры с Рижским епископом и Ганзой, а Новгороду и Пскову князь перешёл дорожку, помешал! Они подписали договоры только после изгнания Ярослава в1230 г.

– Но разве в этом было что-то плохое или опасное?

– К сожалению, переговоры шли не только на торговые темы. В них участвовал полномочный посол папы римского епископ Моденский, и настроения русских западников были настолько обнадёживающими, что он восторженно писал в Ватикан: русские запросто обратятся в католицизм! Папа Гонорий III чрезвычайно обрадовался, разослал грамоту ко всем русским князьям. Обещал им благоденствие «в объятиях латинской церкви», просил письменно выразить на это «добрую волю». Но выгода для Новгорода с Псковом была сомнительной. Договоры о вступлении в Ганзу стали неравноправными, немцы хлынули на их рынки, а на свои не пускали. Когда-то новгородцы славились как мореходы – их плавания остались лишь в былинах про удалого Садко. Русское кораблестроение и путешествия по Балтике иноземцы стали пресекать. Зато постарались втянуть псковичей и новгородцев в политическую зависимость.

– Неужели в политическую?

– Самую прямую. Их начали использовать как орудие Ватикана и крестоносцев, причём против своих же собратьев. Среди адресатов папского приглашения к сотрудничеству были «суздальский король» Юрий Всеволодович и его брат Ярослав (недавно изгнанный из Новгорода). «Выражать добрую волю» на измену православию они не спешили, наоборот, повелели католическим проповедникам выехать из своих владений. Тогда западные партнёры подтолкнули новгородцев и псковичей развязать войну против Юрия и Ярослава! Их объявили врагами республиканских «свобод», вечевой «демократии».

– Тоже достаточно современно и узнаваемо.

– Но в те времена труднее было обмануть русских людей подобными лозунгами. Война вылезла боком самим организаторам. Простонародье любило князя Ярослава. Когда бояре объявили, что с ним надо сражаться, чернь восстала и свергла прогерманскую партию. Предатели бежали к немецким покровителям. В Новгород вернулся Ярослав Всеволодович, и рыцарей он все-таки вразумил, в 1232 году нанёс им жестокое поражение на льду реки Эмайыги. Крестоносцы запросили мира, согласились на все условия, которые им продиктовали. Торговые договоры сохранились, но от попыток подмять Псков и Новгород им пришлось отречься. Наоборот, они сами обязались платить дань русским. Битва на Эмайыги стала как бы репетицией Ледового побоища, и рядом с князем Ярославом учился воинскому мастерству его 11-летний сын Александр.

– Очевидно, эта наука и сказалась в последующих войнах со шведами и немцами?

– По какой-то причине в исторической литературе принято писать о «войнах». На самом же деле сражения со шведами и немцами относились к одной и той же войне. В 1237 году на Русь хлынули полчища Батыя. Горели Рязань, Москва, Владимир, на Сити погиб великий князь Юрий Всеволодович. И в это же время римский папа Григорий IX объявил крестовый поход «против язычников и русских». Успех выглядел стопроцентным. Русские были обескровлены. При посредничестве папы заключили союз Ливонский орден, Дания и Швеция, в 1238 году подписали соглашение в Стэнби. По Германии зазывали добровольцев, а в России у немцев по-прежнему было немало сторонников. Теперь у них имелся и серьёзный аргумент для агитации – надо отдаться иноземцам, и они защитят от татар…

– Но шведы напали первыми.

– Нет, на 1240 год был намечен двойной удар на Новгород: шведы от Невы, немцы от Пскова. Биргер только чуть-чуть опередил. Поэтому он и не спешил, расположился лагерем. Начнут наступление крестоносцы – и русские замечутся между двух огней. Но молодой новгородский князь Александр, видимо, подозревал о двойной опасности. Знал он и о том, что вече ненадёжно. Поэтому обошёлся без вече, без мобилизации общего ополчения. Кинулся на врага с личной дружиной и горстью добровольцев, зато появился на Неве стремительно, неожиданно и одержал свою первую знаменитую победу, за которую и заслужил прозвище Невского.

– Однако Вы говорили о двойном ударе.

– Да. Александр разгромил шведов исключительно вовремя. Немцы запоздали всего на пару недель. Штурмом взяли Изборск, смели в битве псковскую рать, обложили Псков. Город с каменными стенами мог держаться долго, но боярин Твердило Иванкович с сообщниками вступили в переговоры и в сентябре 1240 года сдали Псков. Признали подданство Ордену, за это Твердило был назначен немецким наместником.

– В сентябре 1240 года? Через два месяца после победы на Неве? Но ведь от Новгорода до Пскова куда ближе, чем до Невы.

– Да, вполне успели бы прийти на выручку. Но… и в Новгороде взяли верх «твердилы иванковичи». Бояре на вече запретили Невскому собирать войско, мало того, возбудили бунт. Князя, только что спасшего Новгородскую землю, выгнали вон! Он уехал в свой родовой Переславль-Залесский.

– Что же смогло изменить настроения?

– Наглость оккупантов. Они сочли, что с русскими можно уже не заигрывать. Зачем заигрывать? Псков покорился. На другом участке, северном, рыцари беспрепятственно пересекли границу, подкупили старшин племени вожан, построили крепость Копорье. Крестоносцы бесцеремонно расхватывали и делили деревни, свободных русских крестьян превращали в рабов – таких же, какими стали латыши с эстонцами. Всю торговлю подмяли рижские купцы. В Пскове разместился немецкий гарнизон и два правителя-фохта. Они сами вводили законы, поборы, непокорных казнили. Перекрещивали русских в католицизм, папа заранее отдал Новгородскую землю епископу Генриху Эзельскому. Предатели не получили никакой власти, им оставили лишь роль прислужников – выполнять указания хозяев. От Копорья и Пскова рыцари совершали набеги, жгли деревни, резали и угоняли людей возле самого Новгорода. Вот тут и спохватились бояре. Даже те, кто сперва склонялся поддаться немцам. Не того ожидали… Воззвали о помощи к великому князю Владимирскому Ярославу, к его сыну Александру.

– Которого сами же оскорбили?

– А кто ещё мог спасти Новгород? Больше некому. Ярослав во время татарского нашествия сумел сохранить ядро владимирских полков, Александр был непревзойдённым полководцем. Но он был и настоящим христианином, обид не вспоминал. Принял делегатов и простил, потребовал только одно – полноту власти на время войны. Первым контрударом отбил Копорье. Осенью 1241 года отец прислал ему владимирские полки, и Александр решительным штурмом освободил Псков. Двинулся было в Эстонию, наказать врага вторжением на его территорию. Но и неприятели собирали все силы – поднялись рыцари Ливонского ордена, датчане. Тогда-то и случилось Ледовое побоище, заключительный аккорд войны.

– Некоторые современные авторы сводят его до уровня небольшой пограничной стычки. Ссылаются на небольшие потери – 400–500 рыцарей.

– Клеветники подтасовывают факты. Рыцари – это знатные бойцы, офицеры, командиры подразделений. Для сравнения можно отметить, что в 1214 году в битве с французами при Бувине пало 70 германских рыцарей и вся Европа говорила о тяжёлом поражении немцев. На Чудском озере рыцарей погибло 400–500, да ещё 50 попало в плен! Эта цифра вообще не касается простых воинов, их никто не считал, трупы валялись «на семи вёрстах». Летописи отнюдь не случайно назвали сражение «побоищем». Произведения наших предков были лаконичны, но предельно точны в выборе выражений. Масштабы разгрома подтверждает и реакция врагов. Немцы пребывали в полном шоке, ждали вторжения, магистр Ордена Балк умолял о спасении датского короля папу. Но Александр трезво оценивал, что бороться за Прибалтику Русь сейчас не в состоянии. Победу он использовал, чтобы заключить мир.

– Я слышал, будто Святой Александр Невский освобождал всех пленных?

– Если это были воины, взятые в бою, – освобождал. Современники отмечали – «милостив бе был паче меры». Идите подобру-поздорову, и больше на Русь не лезьте. Но милость Александра распространялась не на всех. Иудин грех князь не прощал, изменников вешал. Так он поступил с предавшими старшинами племени вожан, с частью псковских бояр. Казнил он и шестерых немецких чиновников, управлявших Псковом при оккупации. Это были не воины, они прибыли хозяйничать на Руси. Их уличили в осквернении святынь, убийствах, грабежах, надругательствах, и щадить их Невский не стал.

– А как это согласуется с христианскими принципами святого князя?

– В полной мере согласуется. Долг православного правителя – защитить Церковь, защитить свой народ. А если не покарать преступника, его жертвами станут другие люди. В чём же состоит истинная добродетель: пресечь злодеяния или позволить им распространяться? Да и внешних врагов святой Александр предупредил весьма красноречиво, слегка перефразировав слова Евангелия: «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет земля Русская».

Игорь Удачин