Выживание и возрождение

Консерватизм- наша единственно возможная идеология..

Что такое российский консерватизм? Похож ли он на зарубежные аналоги? В чем опасности «чисто левого» и «чисто правого» пути развития России? Можно ли сочетать верность национальным традициям и социальную справедливость? Об этом беседуют руководитель регионального отделения «Народного Собора» писатель Александр Тутов и журналист Анатолий Беднов.

Анатолий Беднов:— На Западе консерваторами называют тех, кто выступает за традиционные ценности (семья, религия, собственность). В то же время классический консерватизм – это защита интересов крупного капитала, невмешательство государства в экономику. Что до социальной политики, то торжествует принцип «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Левые партии выступают за социальную справедливость; в то же время современные левые, социалисты выступают защитниками нетрадиционных меньшинств, ювенальной юстиции, легализации наркотиков, мультикультурализма, противниками контроля над миграцией.

То есть консерватизм и социальная справедливость сегодня по разные стороны баррикад.

Александр Тутов:— Западные консерваторы эгоистичны. А эгоизм – не самая лучшая черта. Как и извлечение прибыли любой ценой.

В России считается, что люди должны быть более или менее равными. Да и безопасность каждого человека необходима…

А.Б.:— Нередко можно услышать, что демократия России и русскому человеку противопоказана. Но исторический опыт говорит об обратном.

А.Т.:— То же территориальное общественное самоуправление имеет корни в русской истории: сельские общества, казачьи станицы, поморские сёла. Там всегда существовало самоуправление. Тем более, на русском Севере, где не было крепостного права. То есть, с одной стороны, это попытка сделать человека социально защищённым, с другой – социальной свободным, чтобы он не зависел от других, сам всего добивался: ловил рыбу на карбасах, нес службу государю на коне.

Одновременно были и духовные устои, которые требовалось защищать. Поэтому православие не сдаётся под натиском «голубого» лобби, а в лютеранских и даже католических странах разрешают однополые браки…

А.Б.:— Идут два встречных потока: с одной стороны – миллионы мигрантов, чуждые западноевропейской культуре и не желающие её принимать, с другой – навязывание обществу нетрадиционных ценностей со стороны так называемого гей-сообщества. Одни идут под зеленым знаменем джихада, другие – под радужным флагом сексуальной вседозволенности. И оба потока размывают фундамент, на котором веками стоял западный мир.

А.Т.:— Православие, будучи во многом более мягким, чем западное христианство (вспомните походы в Среднюю Азию, в Сибирь, где местное население не уничтожали, не подвергали насильственному крещению), в то же время утверждало: есть заповеди, которые нельзя нарушать, которыми нельзя поступиться.

То есть русский консерватизм был более гибким и, одновременно, более принципиальным. У нас не было инквизиции: даже в период раскола в конце XVII века не церковные, а светские власти пытались воздействовать на народ. В русской армии служили мусульмане, буддисты…

А.Б.:— А из средневековой Испании всех мусульман выгнали короли и инквизиция. В результате эти изгнанники занялись пиратством на Средиземном море и мстили испанцам. В России же татар, башкир или кавказские народы не принуждали креститься насильно и не изгоняли, скажем, в Турцию.

А.Т.:— Они честно служили, и в войнах с Турцией сражались на стороне России.

А.Б.:— А в Смутное время, когда была возможность отделиться от России, воспользовавшись политическим хаосом, те же татары, напротив, активно участвовали в ополчении Минина и Пожарского. Да и у самого Минина были татарские корни.

А.Т.:— И у Кутузова тоже, и у многих других русских деятелей. Да и сейчас немало патриотов среди представителей разных национальностей. Так что мультикультурализм в определенном смысле у нас был всегда, но на базе русской культуры. Например, «Бурановские бабушки» – из Удмуртии…

Есть общее понятие культуры, своего рода улей и множество ячеек-сот. Никто не собирается ликвидировать эти соты, они поддерживают друг друга. И цель «Народного Собора» – объединить всё, что возможно.

Наш консерватизм отличается еще и тем, что русскому народу присуща имперскость. И не только русским, а всем народам, живущим на нашей территории. И только в этом качестве мы можем существовать, иначе рассыплемся на маленькие государства, которые будут враждовать между собой и управляться извне. «Русский» для нас – понятие не только этническое, это вопрос культуры, мироощущения и взглядов на жизнь.

А.Б.:— Сегодня те, кто называет себя национал-демократами, призывают: «Хватит кормить Кавказ!» При этом они выступают якобы от имени русского народа.

А.Т.:— Все эти территории были завоеваны потом и кровью, и теперь отдавать их совершенно неправильно. Наоборот, надо искать нормальных союзников, которых немало, и дружить с ними.

Историю знает массу героев кавказской национальности. И не надо путать их с массой мигрантов, которые сюда приезжают. Надо учесть, что эти герои жили как раз по единым законам Российской империи. И сейчас все должны быть равны: и перед судом, и экономически. Но почему-то некоторые области страны получают гораздо меньше денег и оставляют у себя меньше налогов, чем национальные окраины. Их надо уравнять в правах.

А.Б.:— На Западе консерваторы – сторонники традиционных моральных ценностей, а их оппоненты в свое время выступили идеологами сексуальной революции, да и сейчас проповедуют разрушение семьи. В России иначе. Здесь многие политики, ученые левых взглядов предупреждали об опасности такого «раскрепощения», например, русский социолог финно-угорского происхождения, социалист Питирим Сорокин, связавший социальные потрясения и буйство плотских страстей. У нас коммунисты и «эсеры» – против пропаганды гомосексуализма, а некоторые партии, называющие себя «правыми», относятся к этой пропаганде положительно.

А.Т.:— Консервативное общество – противник излишнего феминизма. На самом деле, феминизм когда-то, возможно, был полезным явлением, но стал вредным. Сейчас говорят, что нет нормальных мужчин, и одновременно пытаются давить на мужчин этим феминизмом, и тем самым портят женщин. Такое общество глубоко несчастно.

За женщиной надо ухаживать, а не бояться, что она воспримет как домогательство то, что ты подал ей руку, выходя из автобуса. Когда такая женщина встречает сильного мужчину, ей сложно выстроить с ним нормальные отношения, в результате семьи разрушаются. А если мужчина слабый, семья тоже разрушается, потому что он не может вытянуть её. Поэтому консерватизм в семье, в личной жизни тоже имеет серьёзное значение.

Мы против того, чтобы давать излишнюю свободу детям. Дети-стукачи, которых пытаются сейчас воспитать методами ювенальной юстиции – это страшно. Мы также против того, чтобы вместо папы и мамы у ребенка были «родитель номер один» и «родитель номер два».

Мы сторонники того, чтобы наше образование было одним из лучших в мире, чтобы в школах подробно изучали классические науки (литературу, историю, астрономию), а не готовили из учеников чисто технический персонал или работников сферы обслуживания. Вот это и есть русский консерватизм.

А.Б.:— Многие люди, называющие себя национал-демократами или даже консерваторами, выступают сторонниками рынка «без берегов»: никаких социальных программ, социальных гарантий, государство полностью самоустраняется из экономики. Их «консерватизм» – это два шага назад, в позапрошлый век, в эпоху «дикого капитализма».

А.Т.:— Если убрать государство из экономики, многие просто не выживут. Большая часть их и так пережили сильнейший удар в девяностые. Есть отрасли, которые нельзя полностью превращать в коммерческие.

Народный Собор активно выступал и против вступления в ВТО, потому что входить туда можно лишь имея развитую экономику; к тому же, экономики всех стран мира поначалу ориентированы на поддержку своих производителей.

А.Б.:— Политика протекционизма, собственно, и позволила странам Запада стать передовыми в экономическом отношении.

А.Т.:— Предприятие вставало на ноги, и лишь тогда его облагали налогами. А вначале была активная помощь. Но сегодня получается, что мы вступаем в одну организацию с крупнейшими экономиками мира без поддержки своего производителя. Это все равно, что пятилетнего ребенка выставить на соревнование с чемпионом мира. Вроде бы условия одинаковые, а возможности совершенно разные.

А.Б.:— Надо взять лучшее и «справа», и «слева», и на основе такого синтеза выработать идеологию возрождения России.