Закон – не дышло
Чем меньше законов в государстве, тем лучше оно живёт.
Почему в России принимают законы, не устраивающие большинство населения страны, «сырые» и противоречащие друг другу? Об этом размышляют писатель, руководитель Архангельского регионального отделения движения «Народный Собор», депутат областного Собрания в 1990-е годы Александр Тутов и журналист, в прошлом депутат горсовета Анатолий Беднов.
Анатолий Беднов:— Что побудило начать этот разговор? Ряд российских сенаторов, в числе которых представитель Архангельской области в Совете Федерации Константин Добрынин и питерский фармацевтический магнат Борис Шпигель подготовили законопроект об ужесточении ответственности за использование нацистской символики и символики, схожей с нею.
Вроде бы, возразить нечего, однако возникают резонные вопросы: а что считать «схожими» символами? Идет ли речь только об эмблемах политических организаций или под запрет попадет и русский орнамент, и священные знаки некоторых восточных религий, и все, что угодно. Вплоть до фильмов про войну: ведь там, в кадрах постоянно мелькают свастики, руны СС и т.д. Не превратится ли закон в еще один способ расправы с неугодными?
Александр Тутов:— Я бы тоже порадовался такому «антифашистскому» закону, если бы не одно «но». Свастика (коловрат) – один из символов славянской культуры. И что теперь: поехать в Каргополь или Сольвычегодск, найти полотенце, расшитое свастиками и запретить его?
А.Б.:— Такое уже было: в тридцатые-сороковые годы НКВД устраивал рейды по поморским селам, конфисковал полотенца, скатерти, покрывала, сарафаны и т.д. с «фашистским знаком».
А.Т.:— И на иконах она была. Но у Гитлера свастика повернута в другую сторону. Только разбираться-то не станут. И как тогда быть с нашим героем Евпатием Коловратом? «Коловрат» станет запрещенным словом? А то, что он с Батыем сражался…
А.Б.:— А это будет считаться экстремизмом.
А.Т.:— Борясь с нацистской символикой, они всю историю порушат. Всё ведь гораздо сложнее…
А.Б.:— Тем более что занялись этим люди, которые, как говорится, не в теме. Тот же Шпигель лучше бы разработал новый законопроект о лекарствах. В этой сфере масса проблем.
А.Т.:— Да, там жуткая ситуация: цены громадные, а качество и эффективность лекарств вызывает сомнения. Многие из них людям вообще недоступны.
А законами о символике должны заниматься этнографы. Тем более, что фашистскую символику сейчас практически не никто использует; разве что дети играют и рисуют её.
А.Б.:— А если обнаружат её на стене дома, то штрафуют его собственника, который вовремя свастику не стёр. Это все равно, что под лозунгом борьбы с порнографией наказывать владельцев заборов, на которых написаны похабные слова.
А.Т.:— А ещё у нас есть такая группа товарищей, которая называется «голубые». Так что теперь, в рамках борьбы с пропагандой гомосексуализма голубой цвет запретить? А ведь этот цвет есть у десантников, у лётчиков…
А.Б.:— И на флагах правящей партии…
А.Т.:— Если голубой цвет испохабили, это же не значит, что его нужно запрещать. И если нацисты когда-то испохабили свастику, тогда что, её надо запретить в любой форме?
Это глупая вещь. Точно так же, как сейчас в школах навязывается изучение т.н. «холокоста». Да, конечно, евреев убивали. Но убивали и белорусов…
А.Б.:— Законы пишут люди с университетскими дипломами, на них работает куча помощников, консультантов, а документы все равно выходят недоделанными, их можно толковать и так, и сяк.
Вот уже упомянутый закон об экстремизме: под соответствующую статью УК пытались подвести священника Александра Шумского из-за публикации, в которой он обличал радикальную оппозицию. То есть человек защищал государственные интересы, а его и СМИ, разместившее эту статью, обвиняли в подрывной деятельности.
А.Т.:— Человек высказал личное мнение, а его за это обвиняют…
А.Б.:— За то, что он якобы предлагал стрелять в российских либералов-«белоленточников». На самом же деле там обыкновенная ирония, сарказм, какие обычно бывают в сатирическом памфлете. А почему тогда не привлекли Игоря Холманских, пригрозившего привести в Москву ребят с «Уралмаша» для разгона оппозиции? Никто его не обвинил – наоборот, он теперь полпред по Уралу!
А был еще и политик-единоросс, призывавший давить демонстрантов танками. И его тоже не тронули. То есть закон превращают в то самое дышло…
А.Т.:— Или вот пример: громкое дело Мирзоева, которого отпустили на свободу. А теперь судят русского, который совершил практически то же самое. Интересно, какой срок он получит? И дело даже не в том, что кавказец убил русского парня. Безобразно то, что за одинаковые преступления судят по-разному. Перед законом все должны быть равны, независимо от национальности, как это было в Российской империи (так же было и в Советском Союзе).
И вот теперь таким способом раскалывают население страны.
А.Б.— Законы «о затыкании ртов» депутаты принимают с завидной оперативностью. А насущно необходимые законопроекты о борьбе с коррупцией, с фальсификациями на выборах ждут своей очереди не годами – десятилетиями! Вот, к примеру, добавили в УК шесть новых статей о мошенничестве – с жильем, с кредитами, с пластиковыми картами и т.д. А должны были сделать это лет десять назад. Многие воры уже успели уйти от ответственности, и теперь их не привлечёшь – закон-то обратной силы не имеет. Или взять тот же закон об ужесточении ответственности за педофилию – сколько лет тормозили его принятие? А когда он, наконец, вступил в силу, появилась другая беда – им злоупотребляют.
А.Т.:— Учителя, тренеры жалуются: жить стало невозможно. Те, кто работает с детьми, априори попадают под подозрение.
А.Б.– А ещё заставляют предъявлять справки об отсутствии судимостей. Даже если человек был осужден лет двадцать назад за незначительное преступление – получи запрет на профессию!
А.Т.:— Депутаты Госдумы пытаются провести якобы красивую идею: чтобы тот, кто когда-то был осужден, не мог бы избираться в Госдуму. А вспомните, сколько разных статей, по которым можно было сесть в тюрьму. Человек в юности и по глупости похулиганил, подрался – и всё, нельзя избираться! А те, кто протестовал против существующих порядков, все «политические» – им тоже нельзя? А ведь на самом деле уголовники с тяжкими статьями не идут в политику…
А.Б.:— Зачем им это? Проще купить действующих политиков.
А.Т.:— Сейчас могут «пришить» и статью о клевете : допустим, обвинят в том, что оклеветал депутата от «Единой России» или написал интернете слово «быдло». И всё, ты из политической жизни уже исключен. Мы же хорошо знаем, как у нас присуждают наказания.
А.Б.:— И в то же время по многим фактам фальсификаций на выборах дела не возбуждаются. А ведь это серьезные преступления, которые дискредитируют государственную власть, политическую и правовую систему России.
А.Т.:— Хотя нам и обещают, что будут давать срок за «карусели» и прочие нарушения. Но всё это, во-первых, пока только обещают, а во-вторых, чаще всего эти преступления совершаются представителями правящей партии, не в обиду ей будет сказано…
А.Б.:— Если учесть, что законопроект, о котором мы говорим, внесен оппозиционными фракциями, то велика вероятность, что его провалят или выхолостят до неузнаваемости. Но меня больше удивляет другое: самые одиозные законопроекты, вроде «антиэкстремистских», перед внесением на сессию проходят множество согласований. Мы же это отлично помним по своей депутатской деятельности: под каждым таким документом – с десяток и более подписей от профильных комиссий, комитетов, чиновников исполнительной власти и т.д. Чтобы получить все эти подписи, надо обойти множество кабинетов. То есть закон, который читали множество руководителей и специалистов, должен быть безупречен. А вместо этого на выходе сырой «полуфабрикат», от которого будет тошнить всю Россию. Так значит, недоработанные законы – это кому-то выгодно?
А.Т.:— Так было с законом о монетизации льгот. Как получить деньги людям в сельской местности, где нет банкоматов? В том же Ленском районе почта и отделение Сбербанка только в райцентре, людям надо добираться десятки километров до Яренска.
Одна из главных причин коррупции – трудность получения какого-либо документа: лицензии, страховки, любой справки. То есть законы делаются для того, чтобы всё это было гораздо сложнее для обычного гражданина.
А.Б.– К тому же многие законы предлагаются и принимаются только для того, чтобы пропиарить конкретных депутатов и фракции – вроде знаменитого законопроекта о многожёнстве.
А.Т.– А многие действующие законы у нас по существу античеловеческие. Например, кредитование. Человек выплатил банку большую часть долга, а под конец вдруг задержал платеж. И ему выставляют такие штрафные санкции, что он должен выплатить гораздо больше, чем брал. Законы защищают банки, а не обычных граждан, которые оказываются пострадавшими.
В то же время, есть хороший закон о защите несовершеннолетних от пропаганды гомосексуализма, который пока принят только в нескольких регионах; а федерального закона нет.
А.Б.:— Как и областной закон о запрете «джин-тоников», который недавно отменил Верховный суд. Нужен общероссийский закон, а депутаты не спешат его принимать.
А.Т.:— Это была хорошая инициатива, потому что эти «джин-тоники» на самом деле и не «джины», и не «тоники», а химия.
Так что, ещё раз повторюсь: законы должны быть разумны. И дело не в их количестве, а в качестве.
А.Б.:— Об этом еще Лао Цзы говорил: чем меньше законов в государстве, тем лучше оно живет.
А.Т.:— Чем больше законов в государстве, тем больше коррупции – примерно так говорил Тацит. В т